Предисловие.
11 лет прошло, многое ушло из памяти. Поэтому прошу простить за какие-то неточности в словах и лицах, не упоминание имен-фамилий тех, кто был рядом, свои мысли, которые с годами, конечно, несколько видоизменились, и может быть тогда я этого не говорил и не думал. Но уж очень хотелось рассказать о самом классном лете в моей жизни…
- Сволочи-туристы… - глухо (как всегда) и веско (опять же как всегда) сказал Б. С.
- Борис Степаныч, что вы ко мне все время придираетесь! Вот, и на Хан сходил, и воду старательно таскаю, и … хотите песенку спою?
- К тебе, Михайло, это не относится. - Он приподнял голову, оглядел меня сверху вниз, вернее, слева направо, так как мы лежали, - о соседях по палатке: либо хорошо, либо ничего.
В голосе ни на йоту не прозвучало ухмылки.
- Но ты подумай! Альплагерь работает, сборы в разгаре, ребята на маршрутах, делают "горы", разряды. А тут сбегает она… или он,… скорее всего оно и орет: Ой, там, рука! нога! Упал! Спасите! "Спасите" - святое слово… И уже несется по связи - срочно спускайтесь, спасы! И уже несут "ноги-руки" из черт знает какого места и как они туда забрались-то… сами уж ноги еле волочат… Отпуск-разряды - к черту. Ух...
- Да разве ж у альпинистов не бывает?
- Это, Михайло, другое дело. Это Альпинисты!
- Сволочи-туристы… - с пришепетованием и ухмылкой в усы сказал Витя.
- Чем же это я тебе не угодил? - грустно и с отчаянием спрашиваю я его, сидя на краю пропасти в 1,5 км и побалтывая ногами около лагеря на 5800… - Залез с тобой сюда, палатку даже поставил, жрать сготовил, завтра пещеру рыть будем…
- Нуууу (и усмешка примерзла к усам) к тебе, Майкл, это не относится, о соседях по палатке: либо хорошо, либо ничего… (подслушивал нас с БС что ли?) - Вот подумай, Майкл, сам: рюкзаки неподъемно-огромные, идут под ноги глядя, не видя этой красоты вокруг (картинно обвел рукой, показывая на горящие в огне заходящего солнца Баянкол-Мраморную Стену-Хан(!), жрут что ни попадя, сами не мытые-потные… А все туда же, в Горы!
(много ты сам, Витюша, видел красоты вокруг, когда рубился 15 веревок по 60-ти градусному льду на фифах или ловил снежный песок за шиворот на стене Хана, хаха).
- Вить, посмотри - один мой друг воон тот перевал сделал, Снежная Лестница называется, что над Мерцбахером, пришел сюда на Север, поднялся на седло (а тут тогда никого не было!… это мы сейчас с тобой по веревочкам поднялись, по готовым), сами все вешали, спустились на юг, потом траверс Шатров (видишь вооон те два горбика восточнее Хана), потом вооон по тому ледопаду Карлытау в Баянкол ушли - и все в полном автономе!
- Уговорил, эти не сволочи…
- Сволочи-туристы!!! - орал Маликов, когда узнал о ЧП на Победе. У туристов, пошедших на Победу, после горы, идущих по гребню не связанными (как будто там кто-то когда-то связывается?), сорвался один участник в районе Важи, пролетел в сторону Звездочки метров 200. Тут же ребята алмаатинцы, сидящие в пещере, в ночи начали спасы. Вытащили на гребень, (5 веревок), но спасти парня уже не удалось. Надо было спасать остальных, пребывающих в глубоком шоке от происшедшего, и опять же без сил после горы. Победа для ребят, сходивших уже раз 4-5 на Хан, пребывающих в великолепной форме, да и с погодой необычайно везло - накрывалась медным…
- Что ж ты орешь такое, Олег, причем тут "туристы". Сколько альпинистов там лежит… - кощунственно пытался я защитить нашу братию.
- Это другое дело! - так же орал Олег
- Как же так получилось, что я оказался, горный турист, в такой среде: Людей, Альпинистов, мягко говоря, "не любящих" нас, туристов?
Наверное, в 93м, когда я со своей 5-кой и Толик со своей 6-кой оказались в базовом лагере Хан Тенгри на Южном Иныльчеке, я и мечтать не думал, что когда-то удостоюсь такой чести, как работать в одном из лучших базовых лагерей - МАЛе "Хан-Тенгри" Казбека Валиева. Казбек для меня был просто легендой, практически недосягаемой!
Мы тогда прилетели в Алматы в 93-м и были почти шокированы способом "входа" (а вернее "влаза") в его офис на стадионе - через окно. Так было проще и быстрее - если по коридорам стадиона идти, то пару километров точно намотаешь. Простота общения сочеталась с бизнесменской хваткой и быстротой решений. Супер просто!
Поход - отдельная тема, не о нем речь. Закончили мы его в МАЛе, через день после трагедии в Горле, когда погиб Валерий Хрищатый. Я тогда впервые воочию увидел, что такое "землистый цвет лица". Казбека было просто не узнать. Делалось все возможное и надежда еще не ушла, но… При этом лагерь должен работать, иностранцы, заплатившие деньги, должны кушать и ходить на горы, вертушка должна совершать свои запланированные рейсы, баня должна париться. То, как все было организовано в лагере, вызывало только восхищение. (Я еще не знал тогда, насколько мне пригодится пример классной организации коммерческого альплагеря как в МАЛе в будущем.). Улетели мы вовремя, как и договаривались…
После похода многое переменилось-переломилось в моей жизни. Институт, где я работал и показывал результаты по напылению тонких пленок на микросхемы лучше, чем японцы, разваливался. Жизнь давала трещину. Депрессуха давила. Надо было что-то делать. И в какой-то вечер я написал письмо в Алматы с просьбой: "Дядечки, родненькие, возьмите меня к себе, хоть носильщиком, хоть на кухню, хоть камни таскать, без денег - это мне не надо, лишь бы уехать отсюда, к чертям, к дьяволу, в горы". Отправил - без всякой надежды на ответ. Мало ли таких желающих. Отправил - и забыл практически сразу. Не до того было.
И вот в один день, уже после Эльбруса, в мае, получаю звонок. Глуховато-хрипловатый голос в трубке спрашивает, мол, ты, что ли желал поработать? Ну приезжай. Я: что?! как?! кем?! куда?! когда?!. - А тебе, говорит голос, какая разница - хотел, давай к такому-то чтобы был в офисе. - Это в том, что через окно? - Да. Все, пока, до встречи.
Долго думать было некогда. Собрал снаряжку, фляжку с растопкой, одежку, билет на поезд (дешево тогда стоил) - и вперед, к непонятному.
И вот он, стадион, вон оно - окно - открыто, как и год назад, офис работает - welcome! Все в офисе гудит, все крутится, все готовится. Каждый знает, что кому делать, звонки, распоряжения, сборы! Приняли как родного и хорошо знакомого. Удивило - никаких расспросов. Только распоряжение - будешь на севере. Как!? на севере!? - это то, что я видел со Снежной Лестницы в том году? - пустынный ледник, никого и ничего? Да пусть, не важно это. С Маликовым он - Северный Иныльчек - оживет и забурлит. Как уже сейчас все тут бурлит.
Главное в лагере что? - правильно: БАНЯ! И мы с Олегом едем на завод смотреть, что там умельцы натворили по его чертежам. Блин - такого мата я еще не слыхал даже в стройотряде от старичков. Блоки не подходят друг к другу, железяки не стыкуются, болты не пролазят! Да что у вас тут у всех - руки поотсыхали, линейки порассыпались, глаза повылазили! Через день машина в Каркару! А ну всееее - вперед! Доделывать-подгонять-загонять-присобачивать и так далее! Как за дитем малым (он так и называл его - Детишше моё) Олег следил за сборкой Бани.
Конфуз был (эх, альпинисты-юмористы). В первую помывку в бане на леднике, после классссной парилки, стал я стирать свои носочки-трусишки, прямо в бане, и прям как был после парилки. "Ах ты ж сволочь туристская! Да как же ты мог?! Да опошлил Детишше! Да осквернил святыню! Да три наряда вне очереди! Да как ты посмел свои грязззные трузера стирать в святая святых, где мы, Альпинисты!, а также другие иностранные граждане всего мира, парим свои голые уставшие тела! Да …." и так далее - Олег, Дима, Толик, и еще несколько человек выстроились у входа, открыв дверь нараспашку, выставив меня такого на вид перед всем ледником и всеми, кто по нему ходит, включая тех самых иностранных граждан обоего полу, и честили меня грозно, в унисон и в разнобой (с трудом сдерживая хохот) на чем свет стоит! Позорище! Никогда не забуду свою растерянность - голый, с намыленными трусами в руках над тазиком на виду всего честного народа - картинка! Тогда я даже успел подумать, может и правда, мы такие вот - туристы, не ценим святынь и не способны понять, что есть хорошо и правильно, а что нет…
Шутки шутками, а свои три наряда я отработал… это тоже святое: Маликов сказал!
Толя Букреев залез, как и все, через окно. Еще одна легенда - сколько я еще встречу-увижу? Только что из Непала вернулся, где отработал свой первый сезон как гид на коммерческих восхождениях, получил свою первую тысячу баксов (если память мне не врет). Рассказывал, что это как испытательный сезон был, что вроде понравился работодателям, как это с клиентами на восьмитысячники лазить, какие это две огромные разницы - "лазить самому и по-коммерчески с клиентами". Я слушал раскрыв рот, так здорово, просто и интересно он рассказывал. Опять же - ни в жисть бы не подумал, что это мне может пригодиться потом, и что мне придется уже моим нанятым гидам повторять все то же самое, почти слово в слово.
В офисе все были как одна семья. С утра уже готовили обед. Как вспоминаю - так слюнки текут. Долма! На дно казана кладется мясо (конечно, баранина), потом овощи - все, что есть - слоями, а сверху - листья капусты. Крышка - и тушиться как раз до обеда. Потом казан просто переворачивается на поднос и снимается. Теперь сверху мясо - ммммм! губами можно кушать - и тушеные овощи снизу на листьях капусты лежат. Обед - дело святое! Всё замирало, и все садились с ложками вокруг и ЕЛИ - как священнодействие. Про плов я уже не буду говорить - это неописуемо.
В Каркару меня послали одним из первых с первым Камазом-длинномером, на котором была сложена провизия и БАНЯ в разобранном виде - главная ценность. В Каркаре еще ничего не было. В здании столовой Казбек распорядился украсить стены - и мы оббивали их квадратами из прессованной стружки с национальным орнаментом, тысячи квадратов! Казбек тоже прибивал, тщательно, как собственный дом украшал. Потом вечерами сидели вместе, ужинали, и я опять раскрыв уши слушал и слушал рассказы, байки, прибаутки о разных случаях из жизни Легенд, конечно, в основном о восхождениях. И Эверест 1982 вспоминали, и многое другое. Чудные были вечера под черным звездным небом.
Как приехал еще народ - закипела работа (у Казбека всегда все кипит). Вытаскивали на свет божий кэмпинги, сортировали, раскладывали на солнце для просушки (их казалось тысячи!), ставили на поляне для клиентов, собирали продукты, проверяли генераторы и рации, газовые баллоны, плиты, кастрюли-мастрюли, половники-маловники, аптеки-маптеки и тысячи тысячи разных мелочей, которые должны быть в полном порядке на леднике.
Мне посчастливилось лететь на ледник в первой партии. Как мы вместили Баню в вертак - одному Богу и Данилычу известно. Данилыч - Ас высшей пробы! Тяжело груженый МИ-8 взял курс на Иныльчек и, переваливая через Сарыджаз, над перевалом Тюз высотомер показал 5 метров. Мы только охнуть успели (или не успели?), вжавшись в многочисленные мешки.
Ох и тяжело по-перву на высоте 4200 быстро разгружать целый вертолет, мешки, баллоны, палатки, тяжеленные металлоконструции и стены Бани. Данилыч поторапливает: надо обратно быстрее лететь, глушить движок нельзя. Умаялись тогда. Только и сил хватило после разгрузки, что подключить газовый баллон к плите и поставить свои палатки, прямо на вертолетной "площадке" среди мешков и запчастей к бане. Не помню, чтобы были силы любоваться окружающей природой. В памяти остались лишь круги перед глазами и миска с гречневой кашей с тушенкой. Уже в палатке Дима Соболев рассказывал свои байки. Кажется это его рассказ, как он с другом при восхождении на Победу как-то попал на спасы. Немца вели какие-то гиды, тот поморозился, упал, поотбивал все что можно, был уже присмерти практически. Где-то на высоте Важи или под ней. Так Дима с другом спускали и немца, поддерживая насколько возможно в нем жизнь, и самих гидов, которые были суперуставшие и неспособные сами что-то делать не только с веревками, но и со своими ногами-руками. Немца и гидов спустили на Звездочку уже вночи, успели до того как клиент попрощается с жизнью… Кажется, Дима сказал, что этот случай считается чуть ли не единственным, когда клиента (в таком-то состоянии!) СПУСТИЛИ с ПОБЕДЫ да еще и живьем. Потом немец писал благодарственные письма…
Утром! - у меня не хватит слов, чтобы описАть свой восторг! Погода - супер! Хан - вот он красавец - грандиозная северная стена! Неужели туда можно забраться? В прошлом году мы даже и не мыслили попробовать.
Какой же это кошмар таскать грузы на высоте Приюта 11! Вроде каких-то 200-250м по горизонтали… ну чутка вверх! От вертолетки до места, где скоро - ой ли скоро? даже не верится - будет лагерь! Мешок с мукой (50кг, кто не знает) несли на носилках вчетвером! Баллон с газом (80 кг, кто не знает)… тоже на носилках вчетвером! Ну и пресловутые - будь они прокляты - металлоконструкции … молчу, молчу.
Я-то думал, что после ночёвки на Эльбрусе, всего-то пару месяцев назад, буду запросто тут бегать! Не тут-то было!
Через пару недель - для нас эти разгрузки вертака - переноски тяжестей стали как детская забава! Те же мешки и даже баллоны(!) носили … какое там "носили" - бегали с ними поодиночке. Даже соревновались наперегонки.
Ко времени установки лагеря поприлетало куча народу. И свердловчане ("екатеринбуржцы" - очень сложно выговаривать, особенно на ветру да на морозе да на высоте), и алмаатинские альпинисты - молодняк в основном, но здоровые бугаи с претензиями! и кухонная команда - повара и помощники (среди которых и меня определили), и БС прилетел, и доктора, и конечно начальство - как без него - Маликов собственной персоной.
Опять вынужден употребить этот глагол - закипело и забурлило все на Северном Иныльчеке. Под палатки, кухню, столовую, командирскую палатку, БАНЮ!!! нужно было подготовить-выровнять площадки на гребне морены. Я помню, что в походах, работу по созданию плюс-минус горизонтальной площадки под палатку мы называли "активной акклиматизацией" и делали ее настолько, чтобы уж совсем в бок чего-то там не упиралось. Тут же - ужас! Надо было сделать ГОРИЗОНТАЛЬНОЙ площадь в десятку соток! Если не больше. Столько камней я в жизни не таскал. Мы как тараканы на помой… ой, сорри - как муравьи на муравейнике сновали туда сюда, выбирая камни поплоще, таская их со склонов морены на ее верх, выравнивая чуть ли не под нивелир квадраты 2*2, вымащивая "улицу" будущего кэмпингового "поселка". И первыми поставили … правильно - Кухню и Столовую.
Особой заботой был окружен туалет под названием сортир. Понятно, что рыть яму в леднике дело, мягко говоря, не сладкое и, по меньшей мере, неблагодарное. На удивление - кажется, для Маликова и Валиева ледник сам подготавливает то, что им нужно - чутка в стороне "обнаружились" два агроменных валуна, стоящих рядышком на расстоянии как раз для двухочковой доски с практически плоскими верхами. Туда и водрузили это сооружение - полноценный сортир с двумя коморками и дырочками, стены-крыши, и шпингалетами на дверях. Только ж добраться до него - дело для скалолазов, настоящий болдеринг. Пришлись все камни, что остались от устройства площадок, сносить к этим валунам и выкладывать горку крутизной не более 15 градусов, со ступеньками, чтобы нежнейшие и драгоценнейшие альпинисты из зарубежных стран могли безопасно (!) туда добраться, не рискуя свернуть себе шею и справить все, что полагается именно в этом месте, а не где в другом. Ну, муравьи на то и муравьи, тем более сильные, здоровые и с амбициями, чтобы справиться с этой задачей играючи - в перегонялки. С шутками и прибаутками, понятно какими…
… Удар… и тихое и короткое "Нельзя" со скрытой угрозой… Я вижу себя (как мне сейчас вспоминается) как бы со стороны: вход в кемпинг, тумбочка, свеча горит (вечером дело) гитара играет, и я тянусь с сигаретой к свече, чтобы прику… нет, даже писать такое "Нельзя!". Так и застыл. И тишина на секунду в палатке и нежный голос Вити: "Что ж ты, сволочь туристская, делаешь? Вот тебе зажигалка, дарю".
Начались наши вечера с песнями и байками. Звездой был, естественно, Юра Ермачек. "Заболело сердце у меня среди поля чистого…" - Розенбаум отдыхает. Ну и голосина! Я думал, что пою… ну так… ничего… но здесь мне было нечего делать. Хотя вечеров еще впереди! Уйма, устанет же когда-нибудь. Ан-нет - глотка луженая. Когда он пел "Заходите к нам на огонек….. Ты что ж такой, совсем седой…", Галя-врач, да и не только она, а все девченки просто плакали (как минимум смахивали слезу). Юра ж седой как лунь, зря что молодой.
Там много народу песенного было. Вот Татьяна, например. Представьте - в лагере минимум народу, ребята уже по промежуткам сидят, дежурят, на 4800, 5800, на седле и на 6400, клиенты по этим же лагерям разбежались. Погода - чудо - небо черное-черное, звезд видимо-невидимо, Хан сверкает в лунном свете! Лепота! И Танюша садиться на скамеечку на "улице", Галинка держит рацию (черт с ними с батарейками) и поет: "О чем поет ночная птица. Одна в осенней тишине…" Кажется даже гордый Хан чутка принаклонился, прислушиваясь, и звезды поближе стали с той же целью… Эфир пронзают рыдания и после некоторой тишины по окончании - аплодисменты и крики "Бис-Бис" в смысле - еще-еще - из всех лагерей, и тоже самое и по-корейски, и по-японски и по-на-разных-языках (я уж не вспомню как это звучит)! Всхлипывающий дрожащий голос Маликова старается прекратить это безобразие: "Не засорять эфир, вашу…блин… ну ладно, еще одну, Танюх,… хлюп-хлюп".
Я и не надеялся, даже не думал, честно - даже в мыслях не было, что получится, что позволят, что смогу на гору сходить. Зачем же брал снаряжку? А не знаю, просто так, в горы же еду.
- Слушай, тут пещерку надо вырыть… поможешь? - как всегда глухо и строго спросил Олег, с надеждой на отказ… и с улыбкой ооооочень далеко внутри.
- Дык… где ж, во льду тут что ли, под сортиром? - не понял я.
- Да нет, вон там, - и показал на плечо Петьки, - для лагеря 2, 5800
Не верю! Мне доверено! И даже любимое "сволочь туристская" не добавил. Когда? Сейчас? Я готов, тут же, через секунду! Где лопата? Забегал, засуетился, засобирался…
- Не шебуршись, завтра выходим, с утреца, - спокойно говорит Коля Жилин. - Только не забудь, у нас простая задача - пещера! Не напрягайся. Кстати, ты ж турист? Значит, раскладку можешь составлять? Вот и давай - продуктов у завхоза набери, на три дня, больше нам не надо.
Боже! Я! Меня! Раскладку! Мне! Доверили! Свердловчане, Сам Жилин и Витя и Юра! На ГОРУ! (почти на гору, правда, но не важно).
Бегом к завхозу на "склад" - так, супчики (пакетик на двоих), галеток (по 4 штучки в день), сухофруктов и конфет на перекус, кусочек сыра и колбаски, 30гр на человекопорциюдваразавдень, на утро кашки геркулесовой+молоко+сахар, дваутранавосхождение - все! Я выполнил, готово - весу по 350гр на человека в день - ребята будут довольны, рюкзаки легкие, еды достаточно - бегом сдавать работу!
- Это что?! Гррррррррррр!!! Издеваешься, сволочь туристская (сколько раз я это еще услышу)! А ну пойдем! - Витя Суворов в гневе просто страшОн, в полном соответствии с фамилией! Усы топорщатся, зубы и глаза сверкают, руки чешутся (спрятаться бы где? Но далеко не убежишь, ледник, однако)
- Так, Алисонька, душечка моя (голос-то как помягшал, аж мурлычет, кот усатый, блин), собери-ка нам тут чутка в туесок, мы ж на гору, работать. Так, картопельки почисть, штучек этак двадцать, отшманай-ка нам говядинки на килограммчик, да пообжарь-пообжарь с лучком и перчиком побольше, шоб помягше, а за яечками и гречечкой мы к завхозу счас сгоношим (мне - сурово - Ты за мясо отвечаешь, Михайла, пережаришь - будешь сам рыть, ты его мешай, мешай, сверху вниз, снизу вверх, шоб шкварчало и равномерно).
- Витя! Ты что, мы ж на ГОРУ, рюкзаки ж неподъемные будут!
- Михайла - пойми, это ж все в себя, родимого. Яешенки сделаем (по секрету - у меня сальце припасено) - и забудешь и про гору и вес!
Вот это альпинизм, вот это я понимаю. Склоняю голову - и собираю по мешочкам, все что Виктор "нагоношил". С ужасом подумал, что скажут, когда завтра мою снаряжку "туристскую" увидят…
Перед нами команда алмаатинцев пошла на 5800. Они главнее (хотя как определить, что важнее - веревки на маршруте или качественное место для ночевки…) - они будут веревки выдирать из-подо льда и снега, закреплять новые, где надо крючья старые подбивать и новые бить - для клиентов веревка должны быть непрерывной. Мне этого не понять - я еще с клиентами не работал. Но - очередной урок - клиенту должно быть хорошо, надежно, приятно - в соответствии с заплаченными деньгами.
Так что по готовым веревкам, с часовым разрывом, при прекраснейшей погоде! (так тут не бывает!), с тяжелыми гнуснейшими рюкзаками мы поднялись на 5800.
Тут уже были и алмаатинцы, и Толик Уразгалиев, и Дима Соболев, палатки уже поставили и нас встречали криками приветствия и восторга: "Юра!!! Собака ты такая - а где ж гитара?!" - "Я ее на лопату сменял - совковую! Вот!". И я долез! Даже нормально прожумарил вертикальный кусок метров 100 с перестежками по дороге на высоте Эльбруса… С чем меня искренне - реально искренне, меня это на тот момент даже удивило, не ожидал - поздравляют ребята. Ай маладца, говорят, турист, а аж до нас долез!
Именно тут я сидел, свесив ноги в пропасть, и рассказывал Вите про 6-ку Джулия в 91м, чем - как мне показалось - удивил его. Еще больше я удивил его, когда назвал почти все вершины в хребте напротив - от Пионера до Мраморной стены… Они ж - Альпинисты - знают только Хан и эту самую Стену.
Ставим палатку, ребята разбирают рюкзаки, расстилают спальники, раскладывают шмотки по разным углам. Я - как сотрудник кухонной команды по штатному расписанию лагеря - дежурный по питанию и здесь. Достаю свой любимый "Огонек", достаю фляжку с растопкой - очень она мне помогла на Эльбрусе, особенно при трехдневной отсидке в пургу на 5100, когда носа наружу не высунешь, и наполняю растопкой крышечку фляжки - как раз в аккурат измеренная порция, чтобы разогреть примус…
Что-то не так, что-то изменилось… тягостная тишина в палатке и - кажется - во всем мире… Аккуратно, чтобы не разлить растопку, поднимаю от крышечки глаза. Вижу - три пары глаз, глядящих из трех углов, я вижу их как бы одновременно. Сначала в глазах вопрос, потом проглядывается понимание того, что может случиться, потом появляется озабоченность, сменяемая все нарастающим гневом (сейчас опять будет что-то - я еще не догадываюсь что - про "сволочь", наверняка, но что я опять не так сделал???).
- Что это? - голос Николая звучит тихо, спокойно, с хорошо скрываемым бешенством, чтобы не дай бог у меня рука не дрогнула и не расплескала содержимое крышечки.
- Растопка, - проблеял я.
- Дай сюда, … тихо, не торопись… и фляжку… спокойно… - это уже Витя.
Витя берет обе составляющие и аккуратно соединяет их содержимое, спокойно закручивает крышечку…
- Спокойно, Витя, не горячись, - Коля берет его за руку, уже чутка отведенную.
- Я его не больно буду, слегонца только, чтобы понял суть и смысл жизни… альпинистской, - и дальше шепотом: Ты что ж это, сво…
- Понял, я сволочь туристская, не дурак, виноват, исправлюсь… - осознав происшедшее, я взял себя в руки и прекратил сопротивляться альпинистскому образу жизни и мировосприятию (во всяком случае, тогда я так думал, хотя впереди было еще много испытаний). - Снежочку растопить?
- Сколько у тебя этой… растопки, твою в бога душу…? - Витя поднес к уху фляжку и слега потряс. - Ребята, полная, значит восемьсот. Вот это ты молодец, турист, запасливый, а вдруг какой сложный случай приключиться в горах? Оооо, в горах всякое может случиться. А ты знаешь, что он уже приключился? - Это все было сказано тихо и даже нежно, что у меня аж мурашки по коже. - Так! - уже в голос, - а жрать кто будет готовить?! Кто тут кухонная команда? Бензином разогреешь, гадденыш (это слово у него особенно нежно получалось)!
Дальше все было классно. Картопелька с мясом в клавчике, яешенка на крышке канчика, водичка холодненька натоплена из снега. Не знаю как, но запах от той крышечки просочился сквозь непродуваемый капрон нашей и также других палаток. Вскоре у нас сидели-полулежали и Дима, и Толик. Очередной сеанс рассказов-баек, страшных и не очень, смешных и очень даже не очень смешных… всяких. После каждого тоста Витя, взявший на себя роль высотного тамады, встряхивал возле уха фляжку, фиксируя остаток живительной влаги. Высота 5800 совсем не чувствовалась, вот что значит ночевка на вершине Эльбруса. Один из самых лучших вечеров в моей жизни. В компании чудных, чудесных, классных, надежных людей. Мне было, конечно, что рассказать, тоже вроде походил. Но - только слушать и впитывать (и стараться много не пить, как это ни трудно было)…
Утро было бесподобное. НО не для рытья пещеры. Я еще ничего, а у ребят голова раскалывалась. Каждый куб снега давался с огромным трудом. Но дело есть дело. Юра с Колей совковыми лопатами выкапывали из склона кубик снега, 0,5*0,5, а я с Витей с трудом наклоняясь, стараясь не отдать всю вчерашнюю яешенку Петьке, "катили" его к обрыву склона. С похмелья туго соображая - орали вниз "Камень" и сбрасывали снег в пропасть. Вскоре (как считать, конечно) пещера была готова. Вообще-то это не пещера. Я вспомнил пещеру, которую как-то мы вырыли на Ирикчате, и в которой с трудом вшестером смогли уместиться лишь лежа. Это ХОРОМЫ - целая квартира с двумя входами, построенная по всем правилам. Коридор с "улицы" с высокими стенами. Здесь же нужно отряхивать снег с ботинок. Потом прихожая с полкой для кухонной и другой утвари, направо - чуть на повышении - лежанка. Высота потолков была такой, что на "лежанку" спокойно встала палатка в полный рост. Я уже не задавал дурацкий вопрос - зачем, я уже просто внимал и учился. Вы бы видели, с какой тщательностью Коля и Витя, можно сказать с изяществом и художественным тщанием, отделывали потолок совковыми лопатами, выглаживали и выравнивали четкую полубочку на длину палатки. Все в этом было не лишнее. Я понял это позднее, во время нашей жизни в пещере. С любой более-менее острой выпуклости начинал капать конденсат. Гладкость поверхности гарантировала, что влага будет стекать по поверхности, а не капать вниз (на палатку или спальники). Это был супер класс, мастер-класс.
Я уже знал, что после этого акклиматизационного выхода, будет выход на гору. С той же целью - здесь все подчинено одной цели - обработать маршрут, чтобы клиентам было удобно и приятно. Меня отдают (или поручают) ребятам из Алматы - Оле-капитану и Саше Баймеханову. Наша задача - подстраховка основной группы. Другая команда алмаатинцев, Саша-Таракан, Игорь Зарипов, Сережа Лавров и еще несколько ребят идут на гору первыми, опять же проверяя, ремонтируя, заменяя и провешивая веревки по всему маршруту по гребню чуть ли не до вершины.
Дополнительно - рытье пещер на седле. Ребята все здоровые, как я за ними угонюсь, не буду ли сдерживать-задерживать?… сомнения меня немного тревожили, но не сильно. Почему-то они мне доверяли. Что-то поменьше я стал слышать про "свол..." ну и так далее, даже в шутку. Мелочь, а приятно.
На седле в этом сезоне мы были первыми, поэтому первую ночь провели в палатках. Это то еще приключение, если бы был ветер.
Но нам безумно везло с погодой в это время. Все говорили - так тут не бывает (а то я тут не бывал, не знаю). Потом мы пошли на 6400 и поставили там палатку. На площадке место только для одной и мы поставили высокогорную, которая должна была тут остаться. Уж постарались закрепить так, чтоб и ураган не снес. В этот же день главная команда решила "сбегать" на гору. Да не вопрос - решили и пошли (естественно с разрешения базы). Начало темнеть, мы сидим в палатке на 6400, а ребят все нет. Нас не обойти. По связи Олег говорит, что они в порядке, подзадержались на замене веревок по дороге. Готовьте, говорит, побольше жидкости, чаю-компоту-какавы, сахару туда и побольше! По одному начинают сваливаться. Чашка кипящего чаю, кусок сахара, халвы - и вниз. Приходит Игорек, умотался вдрызг! Давайте, говорит, еще чашку выпью, да посижу слегонца. Нет проблем! Welcome! Сами пьем чай, разговариваем о том, о сем (как всегда), уже готовимся ко сну. Вдруг рация как заорет голосом Маликова - Народ! Готовьтесь, поисковые работы, один с горы не вернулся, ребята с седла уже выходят с фонарями и так далее. Зарипов не вернулся! Ой, мать, мать… как же неохота, тут же был, чай пил, нормально вроде все было, где ж он мог между седлом и 6400 затеряться? Ольга надевает с трудом (уж больно неохота) ботинки и откидывает полог внутренней палатки. Мама родная! Так вот же он - комочком (в вытянутом состоянии этот ребенок где-то под 185) скомкался, обнял кружечку с живительной влагой и сопит себе в обе дырки. "Олег! Отбой! Тут он. Что делать? Оставлять?". "А поместиться? Все ж не малец какой". "Да уж, потеснимся". Прямо так и слышен был вздох облегчения, пронесшийся в эфире - от базы через перемычку до нас.
Готов ли я? Смогу ли? Может мне сейчас, по прошествии 11 лет, кажется, что это мне снилось и такие мысли мучали? Наверное, все же нет. Даже туристы J знают, что через месяц (а может и раньше) после похода, с трудом можешь вспомнить, как было плохо-тяжело-нестерпимо-мокро-холодно в походе. Помнятся только положительные эмоции - восторг на перевале или вершине, обильное питание внизу, может даже баня, красота гор и озер и тянет опять в горы… Так и я теперь не вспомню никак, было ли мне тяжело жумарить на гору по скалам, фирну, вертикальным кусочкам, на высотах 6400-7010. Наверное, тяжело, но не настолько чтобы заморачивать сейчас себе этим голову и оставлять на второй план более важные вещи.
Как, например, то, что всего на расстоянии веревки над собой я все время видел чью-то… чей-то… в общем самый дальний впереди-вверху человек был на веревку выше, не больше.
Как, например, те 5 шагов по острому гребешку от одной веревки отстегнувшись (после фирнового кулуара), а к другой - на скальной стеночке и выше - не пристегнувшись. Эти 5 шагов перевернули всего меня, можно сказать - вылечили. Именно тут депресняк, давивший меня последний год, прошел без следа, как оказалось навсегда. Стоял я на этом острие, смотрел вниз (это уже на Семеновского), 2 км минимум, и думал, да пропади все пропадом, наклониться чутка - и все закончиться, не надо будет мучиться, решать неразрешимые задачи, думать о деньгах, работе, смысле жизни, и других не менее неприятных вещах, окружающих нас в повседневной жизни дома, в городах, в долине… И тут - именно тут (странно, почему надо забраться так высоко-далеко, чтоб пришла в голову такая простая мысль) - стрельнуло: внизу есть люди, которые ждут, верят, которым ты важен! Мама - вот первое, что было в этом списке. Причем тут депрессии и проблемы? Наверное, я дольше сейчас на кнопочки нажимал, пока все выше сказанное напечатал, чем время, за которое на этом гребешке проскочили такие мысли. Вдох, ОБЛЕГЧЕНИЕ (выздоровление?) - делаю еще пару шагов и спокойно - вообще спокойно! - пристегиваюсь к следующим перилам. Опять же - товарисч выше уже ушел на две веревки. Непорядок…
Или, например, момент фотографирования на вершине у треноги с Олей и Сашей. Не устану говорить и писать - такой погоды на Хане не бывает.
Это был такой подарок! НИ ОБЛАЧКА! Видимость - до горизонта! Восторг переполнял бы меня, если б не некоторая все же усталость. Но голова работала ясно, никакой горняшки. Я даже мог распознать вершины вокруг. Не надо смеяться - я не про Победу, Победу с Важей и Топографов все знают, а про те, которые даже Альпинисты не знали. Я Оле и Саше показывал Кирова и Шокальского, Нансена и Красной Армии (на которую мы хотели сходить в походе, но по факту заканчивания продуктов отказались, хорошо хоть до МАЛа добрались, на голодном-то пайке), и Снежную Лестницу с Пионером, Баянкол и Карлытау, некоторые другие. Мраморную Стену (они ходили ее год назад) и Горького с Чапаевым они знали, конечно… Я даже заставил и их и себя поверить, что тааааам на горизонте, далеко на запад и чуть южнее - виден Пик Коммунизма, характерная палатка вершины! До перечисления ледников - притоков Южного Иныльчека - дело не дошло…
Маликов, кажется, меня зауважал (или, может, так я хотел, чтоб мне казалось, он ведь не больно-то показывал). В такой-то снаряге - кошки-самоделки на веревочках, ботинки ВЦСПСы, бахилы-самошиты, обвязка из парашютных ремней, одесский литой жумар, только маска - супер … как не поморозился только?
А вообще - он был доволен. Еще бы: на исходе второй недели пребывания на месте: лагерь стоит и полностью фунциклирует, включая Баню (не устану с большой буквы писать) и туалет типа "сортир" на два очка, маршрут подготовлен, пещеры вырыты и 12 человек из обслуживающей команды уже сходили гору! Даже cooking boy! Ооо, эту фразу он множественное число раз будет использовать в разговорах с клиентами! "У нас работает супер команда, супер гиды, даже cooking boy был на вершине!" Эффект обеспечен: в ответ всегда звучало неизменное "Really?! Wow!" и рейтинг "Хан Тенгри" резко повышался :-)
Клиенты не заставили себя ждать. Скоро прилетели команды и индивидуалы из Кореи (Южной, конечно), Японии, юкашники, юсашники, испанцы, итальянцы, да не перечислить. До 100 человека получалось иногда
Но уважение уважением, но ты кто есть на самом деле? Cooking boy? - ну и марш на кухню!
О, это священное место! Кухня! У нас (с какой я гордостью это пишу - "у нас"! я уже мог так говорить тогда) работали настоящие профессионалы. Шеф поварихи Алиса и Лена просто супер повара. Я с удивлением и восхищением видел, что по две недели, а то и больше, блюда на завтрак-обед-ужин (представляете 14*3=42 готовки, как минимум) не повторяются, ни супы, ни вторые блюда, с компотом, конечно посложнее, но и тут они ухирялись разнообразить (киселем, например). И набор продуктов позволял это делать. Плюс неизменные повидлы, печенья, конфеты и другие приятные мелочи.
Одна из альпинисток из команды Джунки Тобей, милая Мицуе-сан, повадилась на кухню, дабы разведать, чего ж тут готовят для нее, как это называется и каковы рецепты. Заскакивала эта маленькая женщина на кухню - в святая-святых (после Бани, конечно) - и давай, привставая на цыпочках, открывать крышки баков и спрашивать "What's this? What's that?" Это мясо, говорим, это овощи варятся, а это опять мясо, а это опять же овощи варятся. Тут рис, а тут вермишель… На третий день она с удивлением констатировала - ничего не понимаю, продукты каждый день одни и те же - а блюда все время разные и очень вкусные! Видели бы вы девчонок поварих! Они аж подросли, выпрямились, зарделись - лучшую похвалу, наверное, и придумать трудно.
Я говорю: Dear Mitsue-san! Это наш секрет, мы иногда кладем meat, иногда beef, иногда eggplant, а иногда aubergine, так что воспроизвести это Вам, dear, не удастся. Ушла думать, что я сказал, какой-такой секрет раскрыл… Потом пришла обратно: O Michael - you joked!!! hahaha! Чудесная женщина.
Мы подружились, много говорили на разные темы. Конечно, много о разнице в жизни и традициях в России и в Японии, естественно о Горбачеве и Ельцине, о том как она, учительница младших классов, оказалась тут в горах с целью взойти на Хан, о многом другом. Она со своей подружкой очень любила приходить к нам на кухню, уже не со шпионскими целями, поняла, что это не понять, а просто так, посидеть, поучаствовать. Как-то лепили манты. Она, наверное, извела целую пленку, снимая, как Алиса делает начинку: в огромном тазу фарш, смешанный с кучей всего, известного только повару, сначала перемешивался руками (и только руками), добавлялся кипяток, и начиналось волшебство - руки вытворяли что-то невероятное, мелькая и сливаясь визуально в шар, взбивая эту массу в воздушную смесь. Этому не научиться, это врожденный талант. Потом садились все вместе - мантов надо было сделать если не тысячи… то очень много. Учили японок лепить - и косичкой, и ленточкой, и конвертиками и как только не лепили. Мицуе-сан смеялась и радовалась как ребенок, когда у нее получалось! Ooo baby face, baby face! Nice!
Как мало надо человеку для счастья…
Кухонная команда была супер. Ребята таскали воду в 50-ти литровых баках нонстопом, резали-рубили что скажут, чуть на сказал, рубили дрова… таскали баллоны с газом, помогали с мытьем посуды (пренеприятнейшее я вам скажу занятие и дома-то, а тут…), и это надо было делать практически круглосуточно. Девушки готовили практически без перерыва от темна утром до заполночь. Завтрак в 8, обед в 14, ужин в 19 - все по расписанию, потом мытье посуды (немеряное количество), кипячение воды на завтра, заготовки на завтра, и так далее без остановки. А нужно же еще вечерком посидеть и попеть, своим чайку-повидлочки подать. Две команды кухонных (два дня работы, два дня отдыха) соревновались между собой, кто готовит-обслужит лучше. Мне искренне было более чем приятно, что обе команды звали меня к себе, иногда я рад был поработать и в свои выходные дни… Понятное дело! Я всегда любил готовить, а тут очаровательные девушки зовут к себе… на кухню, поносить кастрюли с водой и порезать и прокрутить мясо, доверяли и дегустировать - что может быть приятнее!
Меня сначала удивляло (как впрочем, и клиентов), но потом привык (как впрочем, и клиенты) с каким удовольствием, настоящим искренним радушием, девушки обслуживали (здесь даже не подходит это слово) клиентов. Это было им совсем не в тягость, даже приятно. Когда Арина, очаровательнейшая высокогорная "официантка", грациозно - как только она могла, с умопомрачительной улыбкой выходила в "зал", откидывая брезентовую полу "двери" из кухни в "зал", с подносом с чем-нибудь (не вааажно с чем!) на изящно согнутой руке, в вибрамах на шерстяной носок и с фартучком на пуховой жилетке (все остальное тоже, конечно было, холодно же), и нежно говорила: "Hi friends! How вы тут? Хотите ли пожрать чего-нить вкусненького?" - весь зал, чутка даже привстамши со своих деревянных лавок, на одном придыхании и на всех имеющихся в наличии языках произносил: "Оooo! Aureena!" Это супер! Really super class!
Из-за своего радушия, врожденной адской смеси русско-азиатского гостеприимства, не имеющего ничего общего с меркантильным отношением к жизни и тем более бизнесу, девчонки сделали одну ужасную ошибку. В один из первых дней и жра… приемов пищи они произнесли страшное слово "Добавка". По наивности удивились реакции - никто не захотел. Объяснялось просто. В "ихем" чужом нам мире халявы нет по определению. За все надо платить. Они думали, что "добавка" за допплату… Тут девушки делают следующую ошибку - они объясняют: "dear! Free!". С опаской (а вдруг потом им выкатят счет на немеряное количество баксов, йен, тугриков, вон и так далее?) первые, самые смелые клиенты потянулись за доп порцией борща (вкуснейшего украинского борща, надо сказать, со сметанкой) и пельменей. Вы будете удивляться - но им понравилось. Я не про борщ и пельмени, это само собой.
Я сделал для себя удивительный вывод - очередной урок на будущее: все - повторяю ВСЕ - люди одинаковы и все внутри себя халявщики! Такие разные, японцы, воспитанные в жесточайшей дисциплине, американцы, широкие душой (на нас чем-то похожие, хлопающие по плечу hi guy, how are you? и не ждущие ответа на этот сакраментальный вопрос, как и мы, впрочем, на "как дела?"), но точно знающие, что у них там (и наверняка везде) за каждую спичку надо платить - все они оказались примитивными халявщиками. Сначала они спрашивали разрешения на добавку (это ладно), но потом сами уже без разрешения подходили и накладывали себе, сколько хотели. А на халяву они могли съесть столько, что Хан и уплаченные за него немалые деньги уходили на десятый план. Честно говоря, я был несколько разочарован этим открытием. Как впрочем, и девчонки, готовые накормить весь мир, гостеприимство в крови, как с ним бороться? А особенно завхоз и начальник.
Надо было что-то с этим делать. Пришлось Олегу вмешаться в это безобразие. Он распорядился - никаких добавок. И сам объявил об этом. Как начальник лагеря, в том числе отвечающий за коммерческую часть и "чтобы всем хватило".
Очередной урок для моей будущей деятельности (о которой я тогда еще не догадывался). Борьба с халявой. За что уплачено - этот набор сервиса и должен быть предоставлен.
Мы всегда по вечерам сидели в столовой, когда уже все клиенты отходили ко сну в своих палатках. К нам приходили альпинисты из Англии, жившие в своих палатках по соседству, не в лагере. Мы радушно принимали их (а как же!), поили чаем, тем же повидлачком. Гостеприимство - опять оно. Как-то Олег заходит в столовую, видит англичан и спрашивает "Have a problem?". "No" - удивленно отвечает один. "So could you be so kind (эк завернул) to go to your tent for rest. Ok?" Они удалились удивленные (а чего удивляться? попробовал бы я у них прийти в какой-нить в пабчик и попить чаю запросто так, забесплатно). Однако переспросил Олега, что так грозно-то. Чай все-таки, не проблема. Ответ был очень логичен: они купили самый дешевый пакет (два трансфера + вертак туда-обратно), хотя им были предложены разные варианты, включая возможность таких чаепитий. Они отказались, желая сэкономить копейку, то есть пенс, и теперь, как мы говорим, прорываются нахаляву. Это не есть правильно и справедливо: чай - это вода, которую ты, Миша с ребятами, носишь, это газ, который мы купили и привезли, заметь, на вертолете, это ночное бдение наших очаровательных девчонок, вместо заслуженного отдыха… это не так дешево, как кажется. И попробуй попить у них там, в пабчике, чаек забесплатно (как будто мои мысли прочитал). По-моему - и теперь я тем более с ним согласен - это правильно.
Теперь в своей работе (в турфирме, принимающей иностранцев) постоянно приходится сталкиваться с этой проблемой. Надо уметь с улыбкой, вежливо, ответить на любой вопрос "It costs" - а то можно без штанов остаться в этом бизнесе, с нашим гостеприимством. Куча примеров, но не здесь об этом.
Кстати, девчонки тайно иногда носили чай англичанам… но это секрет…
Был еще один большой секрет, возможно полишинеля, но все же секрет. Надеюсь, по прошествии времени и за давностью лет, можно рассказать.
Казбек установил жесткий сухой закон в лагере. Очччень правильное решение, все очччень одобряем и поддерживаем с еле сдерживаемым чувством глубокого удовлетворения. Горы, работа с людьми и алкоголь - несовместимы. Но как? как без этого? Есть дни рождения, именины, дни конституций и другие праздники. А если нет праздников - то долго ли их придумать, переженить кого-нить на крайняк и отметить свадебку (что и было успешно сделано перед уходом свердловчан на стену, кстати. Не скажу кого с кем, мало ли)…
Давно известно, голь на выдумку хитра. Нет… до самогонного аппарата дело не дошло, слишком долго ждать результата, хотя ход мысли правильный. Остановились на стадии "бражки". О, это сладкое слово бражка! Арай-сан, бедняжка, когда с нами пробовал, все причмокивал: "wow, brazhka, brazhka!". А с утреца-то: "oioioi, - несколько непереводимых слов по-японски, - brazhzhzka".
Готовили с медицинской точностью - в смысле с помощью медицинского градусника. Бросали в клав на 40л все сладкое, что было, карамельки с повидлом внутри, повидло из банкок слегка подкисшее (что еще лучше для процесса), яблоки и груши (подгнившие чутка очень хорошо шли, типа - утилизация испорченного продукта), затрудняюсь вспомнить все ингредиенты. Представьте картину - 10-12 здоровых мужиков, многие сходили уже не одну серьезную гору, иногда и иностранцы к нам присоединялись (как-то испанцы, пара технарей, подсели помочь, а заодно и Лену по-испански подучить… зачем?), при свете фонарей и свечей (генератор уже выключили, надо горючку экономить), садяться вокруг стола, ставят на него коробку с карамельками и со строгим суровым видом начинают разворачивать фантики: фантик в одну сторону, карамельку в тазик, фантик в сторону, карамельку в тазик - и так до победного. Разговоры за таким занятием не шутошные, серьезные, на глобальные мировые темы. Тема Горбачева, Ельцина и СССР для таких занятий - мелковата. А вот что будет и как жить, если раздвигающиеся Америка и Африка придут к Австралии с разных сторон (кстати, которая из них раньше?) - вот будет бэмц, сможем ли тогда на Хан лазить? И тем более в Гималаи? Замерзшие пальцы уже с трудом отрывают и разворачивают фантики, уже мимо тазика летят карамельки… Но коробку добиваем! Всё в клав, туда же вышеперечисленные составляющие, воды - строго по норме, по полосочку, и на газ! Доктор Галина - кто же еще - мешает и меряет температуру - ровно 40 градусов должно быть, более того - должно быть равномерно по всему объему! Это ли не задача для доктора высокой квалификации. Всё, готово, срочно завинчивать крышку и заворачивать в матрацы - и с глаз долой, чтоб ни гугу, чтоб подальше от начальства и от соблазну (что значительно важнее!), на три дня - строго по технологии.
Поперву Алиса с Леной просто гоняли "проверяльщиков", коих стало что-то много. "Девочки, а можно водички?" - и косит в сторону комка матрасов под стеллажами… и тихонько: "как она там? Может пора дегустировать?". "Пошел отсюда, кот пронырливый!".
На торжественное "вскрытие" собрались все заинтересованные лица во главе с Галкой, доктором, и начальником. Право вскрытия и первой кружки - за доктором, отвечающим за состояние здоровья обслуживающего персонала базы и берущим всю ответственность за качество и пригодность продукта к употреблению на себя. Слегка напрягшись, с серьезным до слез видом, Галя отвинчивает крышку… все потянули шеи и носы… наклоняется… машет ручкой к носу… хмыкает, улыбается одними уголками губ… "запах - говорит - не отталкивает" (надо ее, Галку, знать и видеть - хохочущие сверкающие глаза и абсолютно серьезное лицо врача, делающего серьезную операцию на … пусть печени). По рядам шепоток: нормальный, говорит, запах, доктор сказал - нормальный, ну, ну, дальше! И тянут шеи… Галка не меняя выражения лица, причмокивает и запускает руку с черпалкой в тело клавы (ну точно как операцию делает), набирает чутка для дегустации (как кусочек ткани печени на анализ), пробует на язык, чуть в рот, пополоскала… Ну же, ну же, как????? Сглотнула. По рядам вздох: ох, проглотила! Наконец, после супер артистической паузы - опять в полной тишине кажется, что и Хан принаклонился посмотреть, что ж там у них, у этих букашек внизу такого важного происходит? - звучит долгожданная фраза: Больной будет жить! УРА!!! Палатка кухни почти срывается с оттяжек! Есть! Получилось, будем жить! Налетай!
Дальше неинтересно. Чего ее пробовать, бражка - она и есть бражка. Лишь бы была. Но сам процесс! Только Валиев все удивлялся, кто столько конфет и сладостей на Севере жрет, тоннами, заказы по радио идут каждую неделю. Так ведь, это ж калории, ребята и клиенты на восхождения коробками карамельки берут для поддержания необходимого тонуса и энергетического баланса. Очень способствует!
Наши доктора - отдельная песня. Галя-врач и Саша, 6й курс мединститута (студент на практике… - всем бы такую практику, очень практичную практику). Врачевание в горах дело особое. Тут понос и простуда дело обычное, лечится элементарно. Мед обследование альпинистов перед и после выходов на гору. А что делать с клиентом, заплатившим кучу денег и имеющим жесткое расписание восхождения, но прилетев из Алматы-Каркары на ледник на 4200, поймавшим жестокую горняшку? Ходит синий шатающийся по "улице", орет: дайте мне что-нибудь, мне завтра на гору, я заплатилллл. Доктор нежно и ласково - Сидеть! Бояться! Чай горячий и витамины - а то в Каркару обратно! Или кореец, классный альпинист, был в Гималаях, поставил котелочек с водой на горелочку в палатеке, заснул, а ветерок потушил пламя. Этот уже фиолетовый - только реанимация поможет. Вытащили! Или вскрытие флюса в походных условиях при свете свечи, со стаканом фуроцилина и с последующим зашитием разреза десны. (Кстати, когда пациентка с этим флюсом попала в Алматы к дантисту - он сказал, что ему делать нечего, все сделано классно и профессионально).
Практически перед окончанием сезона, практически все клиенты уже сходили (кто смог, а кто не смог - уже отказался), большой праздник на "улице".
Погода - класс, вытащили столы, наготовили кучу еды, корейцы повытаскивали свои корейские заначки - приготовили корейские блюда, японцы-японские, ну и наши поварихи не оплошали, даже пиццу сделали, конечно бражка (к этому времени уже терпения держать ее трое суток не было, как щи - сутошная).
Праздник в разгаре, и вдруг - радио: на Пржевальского ЧП, в группе САВО участник сорвался на льду, достаточно высоко и круто - пролетел 80 м, побился, остальные его потихоньку спускают до плато над ледопадом, срочно помощь нужна.
Маликов - профи. В пять секунд распределил обязанности, кто что делает, собирает, акья, группа поддержки (я, например, отвечал за клав с компотом горячим - и не более того, но на всякий случай взял и обвязку и кошки и ледоруб, при попытке делать еще что-то - типа лекарства брать, веревки собирать - был грубо и быстро остановлен, каждый занимается тем, что положено и сказано, без объяснений и рассуждений, нет времени на это). Выступили уже через полчаса. Пошли все, свердловчане, алматинцы, кухонники в поддержку, поотстав. В ледопад вошли еще засветло, но пока искали проходы (меня все-таки взяли наверх, Саша тоже пошел, первый раз взяв в руки жумар и надев кошки) - на плато были в сумерках. Встречаемся с группой, Дениса ведут под руки. Ведут! Уже хорошо, в сознании, но плох, на сверх силах, которые организм концентирует в моменты особого напряжения. Денис сам цепляется к веревкам восьмеркой, дюльферяет, рядом кто-то из наших или его ребят. Я с кем-то (уже не помню) снимаю веревки. Спустился уже в полной темноте. Вижу картину - на акье лежит Денис, в спальнике, капельница, вокруг весь народ, на горелках греется вода, ребят поят компотом, Саша стоит рядом с Суворовым (Витя очень даже неплохо разбирается в медицине). Переговариваются, переглядываются. Звучит разговор двух людей, которые единственные осознают ситуацию, страшно, наверное, я один слышал.
- Отходит…
- типа…
- делаем…
- ну…
Саша подходит к Денису со шприцом и вкалывает ему что-то. Потом - совсем потом - Суворов все отшучивался - спирт, говорит, мы ему тогда, в вену… А может и правда? Что бы там ни было - уже почти не дышащий, уже почти "клиент", взмахивает руками и делает глубокий вздох, приподнимается и начинает грязно, ну очень грязно, ругаться! На всех - на своих, что уронили, на доктора, что связал его, на горы, на самого товарища Пржевальского, которого он видал и там, и там, и там и в разных позах! Все сразу зашевелились, загомонили, влили в него компот (уже через рот, вот лучшее лекарство!), стали собираться, замотали его в спальник, привязались к акье и потащили по леднику.
Саша… он шел рядом с Денисом и чему-то своему улыбался блаженной улыбкой. Если кто-то скажет, что ему надо по практике поставить "пять", сказать "молодец" - тот ничего не понимает. Он не молодец. Он человека из оттуда вернул. И все. За это оценки не ставят. Это на всю жизнь.
Дальше не интересно. Только ж, какие мы бессердечные! Денис опять стал громко ругаться и проситься попИсать. Представьте - десяток впряженных в акью уставших мужиков, обмотавшие его тщательно! веревками, сами обмотанные и умотанные, должны остановиться, распоясаться, раскрутить его, потом обратно замотать… в час ночи, на леднике под звездами (опять с погодой повезло! Не бывает так)… да где ж сил взять. Ты, говорят, прямо в спальник, ерунда все это. А он - ну разве ж можно такое представить - западло (именно так и сказал!) мне, говорит, в спальник, не могу я, значит, в спальник, раскрутите меня, братцы! Мы ни в какую! Жестокие какие. Отпустите на волю, ироды, - орет! Всего-то пописать!
Одному доктору (не поднимается рука написать "студенту") это нравиться, идет и улыбается себе: орет, писать хочет - значит жыыывой, зараза. Но когда матом начал орать, мы не выдержали. Достал ты, Денис. На распеленание-процесс-обратное запеленание было потрачено не более 6-ти минут. Стоило ли так скотинку, тем более возвратившуюся к нам обратно, мучить… жесткосердечные скоты мы сами. Клиент, сделав дело, заснул. Все успокоились и тащили дальше. Только доктору добавилось забот, не по душе ему спящие и спокойные клиенты. Лучше пусть материт, чем спит, и ну его толкать каждую минуту. Денис! Не спи! Да не сплю я, с-а ты такая, гад, и так далее - по этажам…
Праздник закончился, слава Богу, удачно с хэппи эндом.
Джунка Тобей (Junka Tobei) легендарная личность. Не только первая женщина на Эвересте, но и общественный деятель, активный горный гринписовец. Честь - принять ее и работать с ней! Валиев - и мы все вместе с ним - удостоился такой чести. С одной стороны - честь, но с другой... какая же это головная боль! Все должно быть не просто на высоком уровне - с этим проблем нет, так со всеми. На высочайшем! И не только в плане горовосхождения, и не столько. А больше по остальным параметрам. Лагерь (как северный, так и южный) были подвергнуты тщательной проверке. Куда отходы жизнедеятельности деваем, продуктовые и … остальные, сжигается ли мусор и до конца ли. Оборудованы ли промежуточные лагеря биотуалетами (!),… и так далее и тому подобное. К тому же, у меня сложилось устойчивое мнение, что она увлечена идеей доказать, что женщина - тоже человек, и может ходить в горах и восходить на сложные и высокие вершины. На Иныльчек она привезла с собой 5 подруг. Про Мицуе-сан я уже говорил, еще была Ёко-сан, ростом 140см, ниже Джунки-сан, и другие.
К ним "приставили" одного из лучших гидов - Диму Соболева и команду алматинцев.
Не уверен, что прав, но у меня возникло впечатление, что ей несколько все равно, что происходит вокруг нее, главное - цель должна быть достигнута. Первое акклиматизационное восхождение эта команда пошла на Баянкол через перевал по гребню. Я гулял почти до перевала, часа полтора - два занимал путь. Вы видели когда-нибудь как ходят японцы? Я уже имел возможность наблюдать, на Эльбрусе. Строй, нога в ногу, медленно и упорно, почти под счет ведущего. Так они и пошли. До перевала они шли часов 6, на перевал ребята провесили веревки и они жумарили 30-тиградусный склон еще часа два. Сопровождающие их альпинисты просто замерзали, чтоб согреться, они топтали в быстром темпе следы-ступени вперед, потом возвращались рядом с тропой, и шли рядом, тропя снова. На трех часовой связи было сказано - ура, мы на перевале, ставим лагерь.
Я так и вижу эту картину, как потом ребята рассказывали. Четыре нежные миниатюрные тетеньки растягивают за четыре угла палатку на перевале, чтоб поровнее положить да получше растянуть. Легкий порыв ветра - и стоят четыре миниатюрные тетеньки с пустыми руками, широко раскрытыми японскими глазами и растерянными взглядами. Палатка тихонько улетает, уносимая ветром, планирует, изгибается, красиво! далеко в ледопад на обратную сторону перевала. Остается только провожать ее глазами, достать уже нереально.
Сос! На внеочередной связи Маликов ловит это пренеприятнейшее известие. В лагере - полторы калеки. Все - рассиживаются себе по промежуточным лагерям, обеспечивая клиентам уют и гостеприимство, а также связь и безопасность. Борис Степаныч, Саша - надо, вперед.
Степаныч, слегка уставший после горы. Уникальный человек. В прошлом году был то ли восьмой, то ли девятый раз с другом Юрием Бородкиным на Победе, да поморозил ноги, сейчас без всех пальцев, даже спец ботинки, кажется, чутка укороченные у него. Пойду, говорит, с ребятами прогуляюсь на Хан. Олег тогда сказал Зарипову: ты поаккуратней, не загони старика, следи за ним, не пускай особо. Потом Игорь рассказывал: выходим из лагеря на седле, Степаныч говорит, мол, чутка с вами пройдусь, куда дойдется. Альпинисты пошли жумарить потихоньку. Смотрят - Степаныч на веревку ниже. Они добавляют темпу - Степаныч на веревку ниже. Ребята впилили на полную, благо акклимуха супер и сил невпроворот. При очередной перестежке глянули - Степаныч ровно на веревку ниже. На вершину взошли умотавшись, хоть и очень быстро. Степаныч подгребает через несколько минут, спокойно отстегивается, оглядывается, ничуть не запыхавшись: Лепота, -говорит. Немая сцена. Дааа, такие, как говорят старики хоть и грубо, но точно - любому молодому прямую кишку завернут и в узел завяжут. Не надо, - заключает Игорь, - со Степанычем связываться… Железо.
А мне честь - я с ним в одной палатке уже больше месяца. Сосед, однако.
Саша-Таракан тогда же чутка подморозил ногу (в пластике-то?), на каком-то пальце черное пятнышко. (Я тогда подумал, фу, ерунда какая, потом уже, когда на Эльбрусе поморозился мне доктор доходчиво разъяснил, что от такого кусочка мертвой ткани и заражение крови и гангрена - дело верное, если не остановить). Его Саша-доктор сразу под капельницу положил. Очень это мочегонное дело - так и бегал в сортир с капельницей, ходил, шатался, ясное дело - больной.
Вот эти двое, обмороженных, взвалив палатку для себя и кэмпинг (больше палаток не было) для клиенток, рванули на помощь пострадавшим незадачливым тетенькам - покорителям великих гор.
Никто не поверил, ни Джунка-сан с подругами, ни Дима с ребятами, когда увидели их поднимающихся на перевал, даже Маликов не поверил, получив радио, что они уже на перевале. Не поверите - два часа! Бедные японки, уже готовившиеся то ли к холодной, то ли к рытью пещеры, даже не успели озябнуть. В шесть часов палатки уже стояли на перевале! Я не спросил тогда Степаныча, а зря, надо сейчас хотя бы спросить - что сказала Джунка-сан? Не удивлюсь, если восприняла их появление как должное. Хотя…
На этом приключения не закончились. Степаныч рассказывал потом в лагере. Утро, погода, солнце всходит, чай уже вскипел, начинают шевелиться в палатках клиентки. Им подают чай в палатки (как принято в приличном обществе - кофу в постель даме), но по такой погоде - в палатке не сидится, и одна из них выползает наружу с чашкой в руке первая. Делает что-то типа потягусенек, наверное, хотела сказать, оглянувшись - Лепота, только по-своему, по-японски. Но почему-то не говорит, а синеет на глазах, роняет чашку и падает на снег. Дима, как все классные гиды - такой же классный медик, что-то с ней делает, главное - жива, и срочно организует спасы (естественно Степаныч с Тараканом в данном случае первые на спуск пострадавшего). Тут же Олег вызывает вертолет из Каркары, диктует описание симптомов. Вертаку лететь 40 мин - вам, ребята, 40 мин на спуск до плато на леднике под перевалом, успеете? Дык так ведь… мухтар постарается. Как часы - ровно через 40 мин вертак касается колесом снега, не садясь, тетеньку закидывают в его нутро, накидывают на мо… лицо маску с кислородом, все - пока, теперь уже дело за докторами на большой земле.
Мы, честно говоря, после такого, ждали Джунку-сан и ее команду внизу. А вы как бы поступили? Но - цель превыше всего, остальные живы и должны идти на вершину. В том же темпе, морозя сопровождающих их гидов, с еще одной ночевкой на гребне (больше палатку не роняли), они сделали Баянкол и победителями спустились в лагерь. Дай Бог вам здоровья, дорогая Джунка-сан, и Вашей команде. Почему-то Мицуе-сан не хотела говорить со мной на эту тему. В данном случае Джунка-сан ее начальник, а в Японии о начальнике только хорошо или ничего (где-то я уже это слышал).
Дима с ужасом думает о восхождении на Хан с этой великой женщиной. Но он профессионал, и сделает все возможное и невозможное, чтобы клиент был счастлив. (Client must be happy и никак иначе. В этой фразе и в английском и в турбизнесе не признается ни glad, ни satisfied, ни pleased - only happy). И они сходили на Хан, за 10 дней (или что-то типа этого). Один из гидов - Вася Пузырев - еще при подъеме во второй лагерь так продрог, что поймал чуть ли не пневмонию. В пещере на 5800, ночью (они пришли в лагерь только вночи, уже не надеясь, что дойдут), советуясь с Сашей-доктором по радио, Дима колол ему чего-то, чтоб дождался утра. Утром, только рассвело, Вася должен был срочно спускаться, чтобы не запустить болезнь. Джунка-сан рванула к нему - может сказать чего в напутствие доброе? - быстро разрыла стену пещеры, достала запрятанный там мусор (как только нашла?) и засунула Василию в рюкзак - спустишь вниз и сожжешь. Пусть так. Горы надо содержать в чистоте. Она постоянно настаивала на организации био туалетов в промежуточных лагерях, причем двух, для леди и для остальных… Пусть так… наверное так и нужно на самом деле.
Джунка-сан с командой спускалась вниз по классике, по леднику Семеновского, в лагерь на Южном Иныльчеке. К тому времени мы уже закрыли лагерь на севере и перебрались на Южный. Встречали ее, веселую и радостную, полную сил, как будто не было этих дней выше 6ти тысяч, и Диму с ребятами, желающими только в баню - лишь бы согреться, как героев, с гиканьем и кричанием Ура. На этот вечер сухой закон был отменен. Все праздновали успешное окончание восхождения на Хан великой женщины-альпинистки со своей женской командой. Как Маликов отплясывал с ней на party! Она, наверное, до сих пор помнит! Да и мы все. Тогда, чутка нарушимши сухой закон, я пытался задать свои вопросы… но Джунка-сан была настолько счастлива, что отвечала только: Michael, do not think about so simple things. Main is - we, women, can and did, and mountains must be clean. Well, dear Junko-san, may be it is the most important thing in our damn world and I am happy that you are happy. Я горд, что встретил Вас здесь, это действительно честь для меня, простого туриста (тут Маликов не преминул ввернуть, что, мол, и мы не лыком шиты, и у нас не только женщины, но и cooking boys ходят на Хан, вот какая у нас команда. Спасибо ему).
Юре Моисееву тоже повезло с клиентом. Ему достался молодой японец, лет двадцати, не знавший не только как пользоваться жумаром, но и ни одного слова по-английски. Сынок захотел острых ощущений и папа купил ему путевку (или "тур" по-научному) в одном из агентств в Японии. Там ему было сказано: лагерь и партнер супер, гора - пупырь, на который взлезть, что два пальца. 7000? - это не страшно, это как много раз по лестнице на небоскреб забраться (посчитай сам, сколько раз), только о снаряжке побеспокойтесь - вот списочек. Сынок - студент мединститута - был "одет" с иголочки: кошечки, ледорубчик, обвязка-карабинчики, свежак капрон, пуховочка, очки и маска, кофлачи - все по высшему разряду, новенькое. "Пупырь" оказался, конечно, супер, только вот горняшка парня скрутила сразу на леднике, в лагере. Ок - акклимался, слетал обратно в Каркару. Потом Юра учил его ходить на кошках, пользоваться жумаром-ледорубом-восьмеркой, сначала пристегнуться - потом отстегнуться, и так далее. Выучил два важных слова для коммуникации "up" and "down", еще международное "ok". Так и общались на восхождении: вопрос гида "ок?", ответ "ок" или покачал головой, мол, нет, не ок - по обстоятельствам, вопрос гида "up?", ответ "up" или "down" - по обстоятельствам. Сказать, что Юра его вел, пас, был гидом - ничего не сказать. Юра был его папой, мамой, тренером, сопровождающим, и так далее. На крутых участках Юра лез параллельно свободным лазанием, передвигая его жумар (разве что не ноги), перестегивал сам (так надежнее). В лагерях готовил ему кушать и пить, кормил и поил. И каждый раз в лагере спрашивал "up? Ok?" - и действовал по обстоятельствам в соответствии с ответом. Надо отдать и парню должное - деньги уплачены, цель стоит. Как для настоящего японца - цель должна быть достигнута любой ценой. И он пахал, пока хватало сил. Последний раз, и уже окончательно, он сказал "down" в палатке на 6400м. Согласитесь, неплохой результат для первого - вообще ПЕРВОГО раза пребывания в горах! Кажется, слух был, что папа потом разорил эту фирму "за недостоверную информацию о туре и объективных опасностях".
И очередной мне урок, каким должен быть настоящий гид! Мне нравятся такие уроки, я счастлив общаться с такими людьми, и благодарен судьбе (хотя я ж сам сюда напросился), которая свела меня с ними. Букреев, Моисеев, Соболев, Уразгалиев, Лавров, другие… Я почему-то уверен, что дело не только и не столько в деньгах, которые им платят за эту работу. "Гидство" у них уже в крови, они просто по-другому не то, что делать, мыслить не могут. Очччень далеко не каждый альпинист может быть гидом.
Мне пришлось потом много раз сталкивался именно с такой ситуацией.
Арай-сан через год приехал к нам в Фаны, гидом на восхождения мы нашли альпиниста, который знал все, практически, маршруты в районе. Классические - с закрытами глазами мог пройти, сам кучу первопроходов пятерочных сделал. После первого восхождения Арай-сан, так вежливо мне говорит: это не гид, мне с ним страшно идти. Что, как, я в шоке! Я, - говорит Арай-сан, - ему говорю: закрепи веревку, а он стоит на склоне, бросил ледоруб в снег и принимает через поясницу. Я спрашиваю своего "гида", которому по местным меркам я платил очень даже неплохо, что так, почему? А он отвечает… да ну его, тоже мне, альпинист, там 30 градусов, снег по щиколотку на льду, мокрый, бежать можно… если все время закреплять, мы и за двое суток не уложимся… Я тут вспомнил Соболева и Моисеева… Без комментариев, пришлось расстаться, объяснить ему так и не удалось. Теперь мы сами готовим гидов.
Вопиющий случай - на Южном мы встретили группу немцев (кажется), они пришли в МАЛ и попросились на обслугу к нам. Гиды, с которыми они были, бросили их в мульде на Семеновского, видя, что они идут медленно, и сходили на гору сами. Даже обсуждать не стоит.
Отличный парнишка Тору-сан, лет двадцати. В какие-то из первых дней подходит к Маликову и говорит, мол, я пошел. Куда? стоять? Где гид, где группа? Да я так, говорит, один хожу. ООО, опять солист попался… Так, пиши бумагу, мол, один я, сам я, без ансамбля, в случае чего никого не винить и так далее. Ок, - улыбнулся Тору-сан, написал и пошел. Сходил он Хан за два дня. Конечно, тут про соло трудно говорить, все уже было провешено от Иныльчека до вершины. Но два дня - впечатлило! А когда он Победу один за три дня сходил от лагеря до лагеря - уж все зауважали!
Я - как раз после "соло" на Эльбрусе - считал себя ой каким спецом по соло, еще и старше его чутка. Говорю ему, ну как же ты, Тору-такой-сякой-сан, один ходишь? Мама есть? Папа есть? Девушка есть? Ждут все? А вдруг чего случится? Ведь даже если просто ногу подвернешь, спуститься будет ой как проблематично. А друг-напарник - он завсегда спасет и поможет! Ну и далее что-то в этом духе. Много я чего передумал на Эльбрусе тогда и пытался ему внушить (зачем?). Он улыбается и обещает больше один не ходить. Я прямо, расчувствовался, подарил ему свою палатку-одиночку на одной дуге и самое драгоценное - пару фиф! (я еще тогда не знал, что ими "настоящие" альпинисты не пользуются). Не поверите - через год присылает открытку мне: Миша-сан, послушался я тебя, на Броуд-пик с другом сходил, не один, вот фотография, он справа. Так что палатка твоя не пригодилась, но идея интересная (про одну дугу). Приятно было, честно…
Лагерь на севере уже сворачивался, все клиенты, что хотели сходить с севера, уже сходили или отказались, перелетели на юг, кто-то будет пытаться на Победу сходить. И мы с ними тоже "на юга" подались. Оооо, какая разница! У нас на севере - как самостоятельный хутор, большой, но хутор. Здесь же - большая деревня. Народу - раза в три больше! Кроме "лагерных" - туристы, альпинисты самостоятельные косяками ходят. Лагерь так и бродит, шумит, живет, в общем.
Первым делом - в Баню. Здесь она уже "долгожитель". Только съезжает вместе с ледником. Отдельное "развлечение" ее обратно подтаскивать и укреплять. Рядом париться высокий седой мужик, видно - альпинист прожженый. Ну, думаю, опять здорОво, про сво… туристов и тд начнется. Нет, спокойно спросил, что да как, кто и откуда, с уважением (втройне приятным) выслушал и про Высокую Стену на Памире, и про Эльбрус опять же (понятно, я ж не устаю про это рассказывать). Юра, говорит, зовут. Тут Степаныч заходит с морозца, паром пышет. Михайло, говорит, ты хоть знаешь с кем рядом свою туристсткую задницу притулить осмелился? Это ж Юра Бородкин. Вот это да! К этому времени (два с половиной месяца как один день проскочили) я уж перестал завидовать сам себе, насколько мне везет здесь на встречи с удивительными людьми! Но такую встречу - я и не ожидал. В голове только промелькнуло "ребро Бородкина", "маршрут Бородкина". Легендарная личность. Говорили, что на Победу никто не может идти, пока ее Бородкин не "распечатает". Так и сейчас - еще никто не сходил. Погода не позволяла, не пускала Победа. Ждала…
Пока суть да дело, мы развлекались. Где-то в разломах ледника, коих там навалом, нашли стеночку ледовую с нависанием сверху. Витя говорит, давай я тебе покажу, наконец, как фифами пользоваться. Ой, мне-то! Я ж на соревнованиях выступамши, в Саблино лазамши, мне фифы - как родные (тем более, что молотками так и не научился). Повесили страховку над нависанием, сделали стремена и полезли. Лед был не жесткий, так что все просто и весело. Начали подходить зрители, посмотреть на клоунаду, узнать, а что это в руках у этих русских камикадзе? Вон двое испанских технарей подошли, смотрят.
(Интересное дело. Ребята - настоящие асы, молодые, здоровые. Лед, скалы, стены - все им ни по чем. В Альпах своих - номер 1 (или типа того). А вот Хан их так и не пустил. Как граница, как "крыша" какая-то. Доходят до высоты Монблана, ну пять тысяч - и не могут выше. Горнячка просто валит, причем достаточно суровая. Один, кажется, смог до седла (уже с юга) подняться - и все. Удивительно, как бывает.)
Ну вот. Говорим - давайте, попробуйте с фифами, покажите класс. Нет, отвечают, нельзя, неспортивно и так далее, известная песня. И рядом с молотками за пять секунд "взбегают" на стеночку. Витя в ус ухмыляется - вы не там, а здесь, где нависание в метр, взберитесь. Нет, говорят, там не сможем на молотках… А говорите - не спортивно!
А я таки сделал нависание, со второго раза, правда, но под бурные аплодисменты зрителей, коих собралось уже человек двадцать, в том числе и девушки наши. Мелочь, а приятно!
Испанцу, очень понравился мой ледоруб, воронежский. Только, говорит, заточка клювика неправильная. Взял надфилечек и подправил чутка. Попробовал сам - супер, говорит, продай. Ну да, конечно, с таким-то клювиком, он теперь бешеных денег стоит, не продам! Посмеялись.
На кухне Маликов собрал нас всех, кухонную команду, альпинистов, гидов и разгон устроил. Ну, прям, партсобрание настоящее. Что жа вы, такие-растакие, лагерь в раззздрае, срач кругом, расслабились к концу сезона! А вона Джунка спуститься, вона вам-нам всем будет! Сортир весь в г-не (и как они умудряются-то на стенки, подлецы такие, не пущать никого, огородить!) Так, добровольцы на сортир - шаг вперед! Все переглядываются, кому ж охота драить то, что не стенках, на морозе… Бородкин поднимается, переглядывается с Таней, подмигивает: Ну что, Танюха, пойдем, песни, что ли попоем. Что они там два часа делали - можно только догадываться, только смех и песни оттуда, из сортира, неслись такие, будто праздник какой отмечали, а не дерьмо отскребали. Классный мужик…
Наконец, час Ч настал и Бородкин засобирался. Степаныч ему говорит, может ладно, хватит, уж потоптали ее достаточно, пальцы, вот оставил я там в прошлый раз. Да ну, Боря, что ты канючишь, надо идти (насколько я помню - десятый раз был). Пошел со своими друзьями. Мы все на связи постоянно, как всегда. Дикий прошли, поднимаются выше. Связь с Вовой (одним из команды Бородкина). Как, что, все ли нормально? Да пока все в порядке, ставиться будем. А где Бородкин? Да на подходе. На вечерней связи говорят - нет Бородкина. Что-то захолонуло внутри. Как нет? Где последний раз видели? Ниже в метрах 300-400. Что ж не отследили? Так шел нормально, рукой помахал. А ну вниз! Смотреть, искать, кричать! Маликов посерел, пальцы, держащие рацию почернели аж…
Я с трудом вспоминаю тот момент и те часы, когда нас всех накрыло предчувствие. Но надежда на опыт и силу Бородкина держали нас и не давали поверить в возможность несчастья. Да не могло с таким человеком что-то случиться. Отсиживается где-то по каким-то своим причинам. Сейчас ребята спустятся к нему и передадут по рации, что все нормально, по нужде остановился за камушком… Через час ребята передают, что нашли айсбаль Бородкина и никого вокруг. Гнетущая тишина нависла над лагерем, не может быть, думал каждый…
Утро не принесло добрых вестей. Вертак со свердловчанами вылетел на облет склонов. Вскоре Витя сообщил, что видят пунктир точек на склоне ниже места, где нашли айсбаль. Данилыч делал невозможное, "приседая" около них, давая ребятам выскакивать и собирать вещи в вертолет… в самом низу нашли Бородкина…
Его любили все, без исключения. Я с ним пообщался всего-то пару дней. Но он так притягивал к себе своим жизнелюбием, юмором, доброжелательностью, что сразу становился как родной. Рыдали в полный голос девчонки, Татьяну отпаивали, мужики стиснули до боли зубы… Я второй раз за свою жизнь увидел "землистый цвет лица". Борис Степаныч просто "замерз". Двигался, говорил, делал, что нужно, но - замерз.
Чуть не стал писать какую-то патетику, типа "и Победа с Ханом склонились перед мужеством…" Это мы склонились все, а они - они стоят, как стояли, глядя сверху вниз на муравьев, тщетно пытающихся их покорить и самонадеянно говорящих на вершине "я сделал"… Неправда это, не так.
И как японцы с корейцами пытались у нас купить за очччень дорого наши Вилии и Смены, потому, что их Никоны и Кэноны отказывались работать на горе.
И как мы пытались заниматься бизнесом и продавать титановые ледобуры задорого, выменивая на ихюю импортную снарягу. Японцы готовы были раздеться за ледобур! Но ни за что не хотели разуваться. Оказывается, кофлачи у них стоят 800-900 баксов. Деловые головы сразу задумали бизнес - у нас в это время кофлачи стоили бешеные деньги 250-300 долларов в Альпухе.
И как после снегопадов, коих было достаточно, мы весело авралом стряхивали со всех палаток снег швабрами, пока они не завалились.
И как "провинившиеся" отсылались Маликовым на "восстановление безопасного доступа к святому" - к сортиру, ступеньки к которому разрушались от движения ледника, и носили, носили камни, как сизифы.
И как свердловчане сходили на Хан по Северной стене, спустившись в лагерь за пять минут до срока после беспрерывного бега-спуска с вершины…
И многое другое, что оставило в памяти только одно сильное чувство, что это было самое счастливое время в жизни, полное чудных встреч и впечатлений.
Расставание в Алматы потонуло в дыму "процесса расставания" родных людей. Очнулся в поезде домой, в Москву. Настоящие друзья не бросают! Посадили в нужный поезд и в правильный вагон и, как оказалось, еще и еды на все три дня накидали. Вот только кто именно?
Не важно. Простите, если кого не назвал. Я всех помню, всех люблю, всем благодарен. И рад буду узнать, что и вы меня помните.
Окончание рассказа - как долгие проводы… нельзя затягивать. Поэтому скажу просто. Спасибо всем! За счастливо проведенное лето.
